© Bibliothek von Lariol Lernstudio www.lariol-lernstudio-berlin.ru.gg/
   
  БИБЛИОТЕКА ЛИТ. ИНСТИТУТА ИМ. А.П.ЧЕХОВА
  -Ступени в пропасть
 
Текст представлен в авторской редакции.


 Татьяна Окоменюк
 

                                            Cтупени в пропасть

 


   Обратиться к этой малоприятной теме меня заставила встреча с тремя моими соотечественниками, молодыми ребятами, на боевом счету которых по нескольку ходок в места не столь отдаленные. Явились они ко мне с жалобой на предвзятое отношение к русскоязычным заключенным, как немецкой, так и русской прессы, а также руководства нижнесаксонской тюрьмы для малолетних преступников в городе Хамельн, из которой недавно освободились. Ребята просили написать статью, в которой была бы восстановлена справедливость. Но прежде, чем перейти к сути их претензий, представлю вам делегатов.

   Фехтенец Паша прибыл на землю своих предков из Бишкека, где уже мотал два срока на «малолетке» за угон автомобиля и кражу ящика водки из местного гастронома. В Германии его биография пополнилась новыми «подвигами» и двумя свежими ходками. Магазинное воровство стало для него хобби. Ничего зазорного в своей «приватизационной» деятельности парень не видит. «Вытянуть у человека бумажник из кармана - это западло, а магазин не обеднеет. Пусть надежнее охраняют свое добро, - говорит Паша, улыбаясь. - Был бы у меня свой магазин, оттуда б и нитки не увели, а у фрицев ежеминутно кражи происходят. Сколько раз на моих глазах бомжи местные у кассы сигареты со стеллажа стягивали или бутылку со спиртным. Тут же - «поле чудес» - не захочешь, а украдешь». Сидит Паша cейчас на «социале», на который, как известно, не разгуляешься. А парню хочется и бар посетить, и на дискотеке поплясать, и девушку в ресторан пригласить. Вот и получается прямо по Высоцкому:

 

Сколько я ни старался, сколько я ни стремился,

Все равно попадался и все время садился.

 

   Бременчанин Саша живет в Германии восемь лет. Прибыл сюда 11-летним мальчиком по еврейской линии. Еврейской крови, однако ж, в нем нет совсем. Евреем является усыновивший его отчим, а родной папашка, магазинный вор и записной алкоголик, бесславно сгинул, откушав однажды со своим собутыльником тормозной жидкости. Несмотря на все усилия отчима привить пасынку хорошие манеры и законопослушание, яблоко от яблоньки далеко не откатилось: еще дома, в Киеве, Саша подворовывал, прогуливал школу, убегал из дому. Желая поменять окружение и избавить мальчика от дурных наклонностей, семья сменила страну проживания. Но рыбак рыбака видит издалека. Парень и здесь нашел «кружок по интересам», ушел из семьи, жил в общежитии для бездомных, неутомимо оттачивал воровскре мастерство и вскоре на полтора года приземлился в Хамельне. На сегодняшний день юноша является экспертом по молодежным исправительным учреждениям: его «выплакали» сначала фехтинская, затем бременская, брауншвайгская и, наконец, хамельнская тюрьмы. Трудовая деятельность в жизненных планах парня не числится, а кредо, которому он неуклонно следует, звучит так: «Чем просить и унижаться, лучше стибрить и молчать!». Для понимания того, что вся будущая жизнь Саши - бесконечная дорога в казенный дом, и к гадалке ходить не надо.

   Эмденец Гиви - беженец с Кавказа. Несмотря на то, что прибыл он сюда из Тбилиси, парню удалось зацепиться за Германию - к построению «легенды» беженца он отнесся добросовестно. В стране находится уже пятый год. Родственники считают, что Гиви в Германии на заработках. По словам парня, он совсем не против поработать, но это невозможно. Когда беженец приходит устраиваться на какую-нибудь фирму, ему велят принести разрешение на работу, а на бирже труда требуют справку о том, что его уже готовы взять на работу. Даже если работодатель и даст таковую, биржа тут же пришлет туда несколько безработных немцев. И только, если они откажутся от этого места, беженец может его получить. Воровать Гиви подался не сразу. Сначала подметал улицы за 1 € в час, а работать беженцу разрешено не более 4 часов в день. Если учесть, что дорога на работу обходилась ему в оба конца - 4,80 €, то дневного заработка не хватало даже на транспорт - 80 центов приходилось отрывать от своей скудной социальной помощи. «Похож я, по-Вашему, на идиота?» - спрашивает меня Гиви.

   На идиота он не похож. Красивая внешность. Умные глаза. Незаконченное высшее образование (без пяти минут переводчик с английского и немецкого). В отличие от Саши, он - сын главного налогового инспектора и служащей паспортного стола. Так что, о генетической тяге к криминалу речи здесь нет. Скорее, наоборот. Однако же...

«Чиновник мне говорит, - продолжает Гиви, - мол, эти 10 километров я мог бы на велосипеде проезжать. Как же, спешу и падаю по 20 километров, ради 4 евро отмахивать. Совсем обезумели. Сами же нас толкают на преступления. Я бы с удовольствием работал целый день даже за полтинник. Не дают! Вот и ворую то, что закажут: технику, спиртное, сигареты. На жизнь мне хватает. Порой, по полтысячи в день заколачиваю. Кто не рискует, тот не пьет шампанского».

   Но вернемся к претензиям тюремной делегации. Попытаюсь тезисно изложить речь ребят, наполовину состоящую из непереводимых идиоматических выражений, именуемых заборным фольклором. Как позже я поняла, матом они не ругаются - они на нем разговаривают.

   Итак, к русакам в немецких тюрьмах относятся предвзято. А именно:

 

1. «Запрещают брить головы, считая, что это - признак принадлежности к русской мафии, и носить кепочку, ибо это - русский стиль. Так и сидишь в штрафном изоляторе, пока волосы не отрастут на 3 мм».

2. «Запрещают говорить на русском языке. К туркам и прочим нацменам не пристают, а русаков прессуют. Говорят: «Турки немцами не прикидываются, а вы назвались таковыми, так и разговаривайте по-немецки». Раз мы, по мнению фрицев, самая проблемная группа молодежи, пусть менты сами русский учат».

3. «Нет возможности общаться со своими. Формируя группы, следят, чтоб на 10 человек приходилось не больше двух русаков. Как только появляется третий, его сразу же переводят куда-нибудь, мотивируя это тем, что мы создаем группировки по национальному признаку».

4. «В гамельнской тюрьме плохо со спортом. Там имеется только легкая атлетика, баскетбол и волейбол, а занятий по силовым видам спорта нет совсем».

5. «Наказывают за сбор денег в общак, выдумывая при этом, что родители зэков вынуждены передавать в нашу тюремную кассу по 5-7 тысяч евро. Глупости! Просто каждый из своей зарплаты в 150 евро должен 10% вносить в общак, чтоб на первых порах помочь новеньким. А немцы-жлобы не желают делиться. Да за это в любой тюрьме мира по головке не гладят».

6. «Очень скудная библиотека, читать просто нечего. Русской литературы всего две полки: «Война и мир», «Идиот», детективы Незнанского, Агата Кристи, «Унесенные ветром». Раз-два и обчелся. А у турок, между прочим, и книг, и газет турецких - завались».

7. Гамельнская тюрьма считается одной из самых строгих в Германии. Если, например, в бременской можно целый день пить кофе, играть в нарды, читать, спортом заниматься и есть шанс на досрочное освобождение, то в Хамельне этот номер не проходит».

 

   Вот ребята и решили обнародовать свои претензии в надежде на поддержку общественности. О том, что они нарушают законы принявшей их страны, молодые люди не особо пекутся. «Фрицы сами виноваты: ужесточили бы законы! Ну, что это за сроки: 6 месяцев, 8, год. Идиоты какие-то! Вон в Иране за мелкую кражу вору специальной электрической машинкой отстригают кисть правой руки, а после вторичной - ампутируют левую ступню. Захочется кому-то после этого воровать?»

   Вопрос, конечно, спорный. В средневековой Германии, когда воров казнили публично, кандидаты на виселицу в толпе срезали кошельки. Так что, упование на свой фарт часто бывает сильнее страха попасться.

   А законы в Германии, действительно, мягкие. Угодить за решетку подросток может с 14 лет. В заведении «для самых маленьких» он находится до 17, потом его переводят в юношескую тюрьму, где содержатся молодые люди до официального совершеннолетия. Самый большой срок, на который подростка могут осудить, 10 лет. Несовершеннолетних, впервые оказавшихся на скамье подсудимых, немецкая Фемида, пожурив, отпускает. С первого раза угодить за тюремную решетку подросток может разве что, совершив тяжкое преступление с особой жестокостью. Обычно же, несовершеннолетним прописывают по 10-20 часов трудотерапии на общественно-полезных работах или же в принудительном порядке направляют на занятия к психотерапевту. Здешние юношеские тюрьмы в корне отличаются от российских своей гуманностью. Психологи и социальные работники пытаются распознать слабые и сильные стороны личности оступившегося. Здесь можно, например, посещать тюремную школу, получить аттестат об ее окончании, пройти курс обучения по той или иной профессии и выйти из тюрьмы, имея профессиональное образование. Во время обучения выплачивается что-то сродни стипендии. Часть этих денег поступает на счет заключенного, чтобы после освобождения у него был стартовый капитал. Четыре часа в месяц подростку положено на встречи с родственниками и друзьями, и наказать его лишением свидания здесь не имеют права.

   С малолетками в Германии возятся изрядно, однако число рецидивистов среди вышедших на волю достигает от 50 до 80 %. Почему? Блатная романтика притягивает? Или тюремные будни Германии кажутся раем? Если сравнивать с российскими тюрьмами, то, возможно, это и так.

   В отличие от российских малолеток, здешние отсиживают куда комфортнее: день их пребывания в исправительном учреждении обходится государству около 100 €. Для сравнения: в Литве на арестанта тратится в день 5 €, а в России и того меньше. В Германии заключенные не имеют одинаково стриженых голов: прически у них совершенно разнообразные, и одеты ребята не в униформу, а в собственные спортивные костюмы. Питаются в тюремных стенах так, что по выходу производят впечатление не узников, а практикантов кондитерской фабрики.

   Тем не менее, они весьма недовольны режимом содержания: «Чуть что - сразу русаки виноваты. Мы для немцев - отходы производства, человеческий брак, отбросы. Да вы любую малолетку посетите и увидите: русаков нигде за людей не считают».

   Что касается бесчеловечного отношения к русскоязычной молодежи, попытаемся разобраться по порядку.

   С литературой, и с русской периодикой в немецких тюрьмах, действительно, неважно. Руководство исправительных учреждений не приветствует этого чтива, но и не препятствует, если его передают с воли.

   Что касается силовых видов спорта, то они в гамельнской «малолетке» были, до тех пор, пока один из заключенных, кстати, наш земляк, не заехал гантелей в голову тренеру. Теперь вот приходится мучиться: гонять кожаный мячик.

    А жаловаться на то, что наших ребят огульно обвиняют в насилии над коллегами по несчастью, просто грех. Сами мне хвалились, что тех, кто отказывается за ними убирать, «грамотно мочат» куском мыла, завернутым в полотенце.

    Теперь о языке. В самом деле, руководство немецких исправительных учреждений требует общения на немецком. К сожалению, свое рационализаторское предложение об изучении русского языка немецкими правоохранительными органами ребята вряд ли смогут запатентовать. Опоздали. По cообщению Министерства внутренних дел, полицейские земель Baden-Württemberg и Rheinland-Pfalz приступили к изучению русского языка на специальных курсах. Представитель полиции города Кирн Михаэль Мазеус считает, что это значительно облегчит работу с молодыми иммигрантами, не владеющими или притворяющимися, что не владеют, немецким. Что касается сотрудников гамельнской «малолетки», то они даже русский блатной жаргон понимают. В общем, если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету...

   А советом ребят посетить немецкую юношескую тюрьму я воспользовалась и побывала в Jugendarestаnstalt города Фехта, что в Нижней Саксонии. Здесь, за тюремным забором, юные правонарушители в возрасте от 14 лет до 21 года отсиживают непродолжительные сроки за воровство, драки, торговлю наркотиками, угон автомобилей, хронические прогулы занятий(!!!).

   В цитадели №2, как в Фехте называют это исправительное учреждение, на одного сотрудника приходится 2 заключенных. Так что, неусыпное внимание персонала несовершеннолетним сидельцам обеспечено. Распорядок дня довольно жесткий: подъем по свистку, умывание, заправка постели, уборка камеры и - шагом марш на работу. Шестичасовый рабочий день заполнен до отказа: кто-то работает в саду, кто-то ухаживает за живностью: курами, гусями, голубями, кроликами, африканскими бесшерстными овцами. В промзоне постоянно играет музыка, под которую неторопливо трудятся осужденные: шлифуют паркетные дощечки, мастерят крысоловки, капканы на крупных зверей, кормушки и скворечники. Территория юношеской тюрьмы напоминает молодежный лагерь: много цветов, живописный пруд, райский уголок с беседкой, увитой зеленью, где психологи занимаются с ребятами психокоррекцией и психореабилитацией. И только обнесенная колючей проволокой тюремная ограда да патрулирующий по периметру тюрьмы вертолет охраны напоминают о суровой действительности.

   Захожу внутрь цитадели. Лязгает автоматический замок - ощущения, скажу вам, не из самых приятных. Лестничные пролеты переплетены сетками-гамаками (на тот случай, если особо нервным захочется сигануть вниз). Шествую по коридорам: стерильная чистота и следы недавно сделанного ремонта. В каждом отсеке есть кухня, оснащенная холодильниками, микроволновками, тостерами и чайниками, где ребята курят и пьют кофе. Выход в коридор - свободный, есть возможность посещать соседей. На каждом этаже имеется телефон-автомат (иметь мобильники запрещено). В помещении, предназначенном для встреч и общения, можно послушать музыку, позаниматься в спортзале на гимнастических снарядах, поиграть в футбол на травяном поле. В сравнении с российскими кутузками, а мне их по долгу службы в свое время довелось повидать немало, эта, конечно, - дом отдыха. Двухъярусные койки, застеленные веселенькими одеялами (как-то язык не поворачивается назвать их нарами, как впрочем, и находящийся в специальном отсеке туалет - парашей), умывальник, платяной шкаф, книжные полки, стол, стул. У тех, кто работает, имеются взятые напрокат телевизоры. На стенах - фотографии родственников и плакаты с изображением музыкальных и спортивных кумиров.

   В присутствии сотрудников учреждения заключенные общаются по-немецки, но пишут-таки на родном языке: стены камер испещрены различными надписями, среди которых преобладают шедевры русского словотворчества: «Привет бременским корешам из фашистских застенков!», «Здеся чалился Виталя из Бишкека», «Напугали ежа голой задницей», «Кабздец тому, кто выдумал тюрьму» и, конечно же, классическое пророчество «Век свободы не видать!». Именно поэтому с некоторых пор арестантам запрещено иметь с собой маркеры и фломастеры, разрешены только шариковые ручки, непригодные для искусства граффити.

   Где-то в глубине души, я - сторонница теории Ломброзо, утверждавшего, что преступные типы имеют отклонения не только в психике, но и во внешности... Но, сколько ни пыталась разглядеть отклонения в облике наших ребят (а их здесь 25% от общего числа), ничего аномального не заметила. Многие из них не производят впечатления преступников. На мой вопрос, что же их привело за забор 5-метровой высоты, отвечают: «От нечего делать влетели». «Это «нечего делать» - типично для оказавшихся у нас подростков, - говорит начальник тюрьмы господин Вайманн. - Большинство из них приезжает в Германию по воле родителей, не имея ни малейшего представления о жизни в стране. Из-за недостатка знаний немецкого, плохо учатся, потом не могут найти работу. Приобщение к наркотикам и связанная с ними преступность в итоге доводят подростков до тюрьмы. Сейчас у каждого из них появилось достаточно времени на осмысление вопросов: почему они здесь, кто виноват и что делать». Глядя на доброжелательного улыбчивого «хозяина», я вспомнила слова Петра Первого: «Тюрьма есть ремесло окаянное, и для скорбного дела сего истребны люди твердые, добрые и веселые». Именно такие люди и работают в цитадели №2, и приходится им с нашей молодежью, ой, как нелегко. «Во многом виноваты родители ребят, - считает заместитель начальника тюрьмы фрау Хофман. - Они совершенно упускают из вида своих отпрысков, заменяя родительский контроль ранее недоступными им материальными благами».

   С этим трудно не согласиться. Покидая исправительное учреждение, я познакомилась с явившимся на свидание к наследнику отцом Макса, голубоглазого сибирского паренька, натянувшего на себя сразу несколько статей Уголовного кодекса. «Что же это происходит? - обескуражено вопрошает убитый горем родитель. - У него было все: видик, стереоустановка, компьютер. Недавно купили сыну мотоцикл классный и это, как же оно называется... караоке, чтобы дома пел. Ну, скажите: чего ему не хватало?»

   На этот вопрос уже давно ответил великий сказочник Ганс Христиан Андерсен: «Детей надо баловать, чтобы из них выросли настоящие разбойники».

«Да разве я виноват? Я ведь просто больной человек. Клептомания у меня, - куражился в беседе со мной Макс. - Физически не могу пройти мимо того, что плохо лежит. В Америке таких лечат, а не сажают».

   В связи с этим мне вспомнился анекдот: «Объявление в газете: «Лечим клептоманию клаустрофобией. Звонить по телефону 112».

   Хочется надеяться, что большинство наших ребят, страдающих подобной «хворью», сумеют с ней справиться и не опустятся еще на одну ступеньку лестницы, ведущей в пропасть.

 

© Копирование и тиражирование материалов 
разрешается с указанием на источник.

 
© Bibliothek von Lariol Lernstudio
www.rusbiblioteka.ru.gg/
E-Mail:katalogknig@rambler.ru

© Literariischer Fonds Leo Hermann
www.litfond.ru.gg/
E-Mail:litfond@mail.ru

© Wettbewerb 
http://konkursant.ru.gg/
E-Mail:litkonkurs-berlin@yandex.com

© LariOl Lernstudio

 




 

 
 
  Сегодня были уже 183028 посетителей (389758 хитов) здесь!  
 
© Bibliothek von Lariol Lernstudio www.lariol-lernstudio-berlin.ru.gg/ Этот сайт был создан бесплатно с помощью homepage-konstruktor.ru. Хотите тоже свой сайт?
Зарегистрироваться бесплатно